Рома Декабрев водит читателя по зеркальному лабиринту, выстроенному своими руками, устраивает шоу масок и иллюзий графа Калиостро, где все может родиться из ничего. «Гнездо синицы» невозможно — да и не нужно — понимать буквально, ведь поездка в поезде здесь может превратиться в дионисийскую мистерию, учитель литературы может заставить детей рисовать по городу странные знаки, а в лесу герои могут найти распятую богиню Исиду. Все символы, намеки и подмигивания накладываются на полотно «литературных цитат» (интертекста): автор подмигивает и Кортасару, и Прусту, и Гоголю. Хотя каждый увидит свою отсылку; может, именно ее Рома Декабрев и имел в виду, а может — нет.

Как бы «отсутствующий» сюжет «Гнезда синицы» компенсируется мозаичной структурой, в чем-то похожей на структуру-воронку «Осени Патриарха», где одно воспоминание цепляется за другое, ведя читателя спутанными дорогами все глубже и глубже к сути. Но структура эта очень быстро сама по себе перерастает в сюжет. Интрига рождается из желания понять, что же все-таки происходит; из невозможности разобраться, где правда, где сон, где — сюжет Стужина. Да и что вообще перед читателем? Может, это действительно экспериментальный рассказ Стужина? Или нет ни Стужина, ни Директора, ни его друзей, а все это — части сборного человека, героя детской страшилки; или не страшилки вовсе? Или говорят и действуют персонажи кукольного цирка из детства Стужина; или, может, цирка настоящего?