Я полагаю, он очень умен, и притом добродушен: он изо всех сил старается опустить свой ум до уровня моего, но ему это не удается. Он всегда стоит выше меня. Он не просто беседует — он рассуждает, и, увы, чем больше он говорит, тем меньше я его понимаю. Кроме того, в приверженцах «высокой церкви» есть нечто такое, что я не могу точно определить, но хорошо чувствую в их присутствии, — нечто иезуитское. Они как будто никогда не дают себе воли. Одним словом, он для меня недостаточно легкомысленный. Даже если замочить его в кипятке, хорошенько выстирать и выкрутить, не думаю, что из него удастся выжать хоть каплю веселья.