говорит. Вот и неверно, Федор Федорыч, моя ржавь иная…
– Ведь оно как… воздухи железо едят, а времена – человеков! – не дослышав толком, обернулся к ним соскучившийся извозчик, но седоки не ответили, и он безобидно смолк, лишь старательней стал подхлестывать свою конягу.
Уже слезая с саней в конце длинного безыменного переулка, Агей вторично пробудил в своем спутнике рой тревожных предчувствий одним, вовсе не свойственным ему, казалось бы, поступком.
– Слушай, старик, – сказал он извозчику, расплачиваясь. – Возьми-ка эту пятерку