она.
— Ненадолго, — легко пообещала я и, чтобы девушка не скучала, дала ей указание: — Алена, должен прийти Куропаткин с паспортом и деньгами. Закажи-ка три билета на меня, Алину и Веню на самолет до Мадрида. Если рейс есть завтра, то на завтра. Если нет, то на ближайший, — с этими словами я выскользнула из «Пилигрима».
Нужный нам дом мы нашли без труда, сложнее было припарковаться с ним рядом. Улица Садовая расположена в историческом центре города. Первый этаж нужного нам дома был занят банком. На проезжей части дороги машину не оставишь — места нет. На тротуар не въедешь, а въезд во двор был перегорожен жильцами огромной бетонной глыбой. Подозреваю, что к тридцать четвертому дому вела дорога из соседнего двора, но и туда надо было найти лазейку. Пришлось Алине оставить свой «Опель» за три дома, на стоянке перед супермаркетом.
Возвращаясь к дому Кошевой, Алина бухтела:
— Бетонная глыба — это форменное безобразие! А если пожар? А если надо кому-то «скорую» вызвать?
— Алина, думаю, жильцы дома больше пугаются нашествия машин, чем пожара. В банк посещают сотни клиентов. Половина из них на машинах. А это значит, что большая часть из них будет стоять во дворе дома. А где детям играть? Мы прошлись, воздухом подышали — и хорошо. Похоже, нам сюда, — я указала на первый подъезд.
Мы поднялись на второй этаж. Дверь открыла девушка лет двадцати пяти. Смуглая кожа, черные как смоль волосы и слегка раскосые глаза выдавали в ней южанку. Я даже предположила, что в ее крови течет и африканская кровь, уж больно она была похожа на мулатку.
Увидев перед собой незнакомок, девушка спросила:
— Вы к кому?
— Если вы Рита Кошевая, то мы к вам.
Она свела густые брови на переносице. Нас она видела впервые, и потому раздумывала: пустить в квартиру непрошенных гостей или продолжить разговор на лестничной клетке.
— Мы из агентства, которое отправляло вашу подругу Настю Ольшанскую в Испанию. Ее разыскивает Андрей Жаров. Знаете такого?
— Проходите, — она сделала шаг назад, пропуская нас внутрь однокомнатной квартиры. — Проходите сюда, на кухню. Если можно, говорите тише. Моя мать больна. Сейчас она спит.
В тесной прихожей мы оставили верхнюю одежду и за Ритой протиснулись в крохотную кухню. Нас было трое, четвертый человек вряд ли бы поместился на пятиметровой кухоньке. Для кого строили такие квартиры, не знаю. Наверное, для карликов.
Вплотную к окну был приставлен стол. Рита пропустила нас в угол, сама села с краю.
— Вы с новостями от Насти? Она нашлась? — с тревогой в голосе спросила она.
Я покачала головой.
— Нет. Нам ничего о ней не известно