Бежишь ты, значит, вниз, против движения эскалатора, железо грохочет у тебя под ногами, а ты все углубляешься в темноту, под землю. Я знаю, о чем ты сейчас думаешь: под землей живут хищные животные, так зачем же туда лезть? Но в эти тоннели они почти не заходят – нет, я не знаю почему. Так что забудь пока о хищниках-землеройках, токсичной почве, каменных оползнях & других видах жуткой подземной смерти.
Там, внутри, горит электричество. В этой шахте отбросов.
Не надо думать о копателях. Не думай о том, что, когда ты проходишь, пригнувшись, под нависающими балками, мимо тележек, вагонов & брошенных инструментов, на стене вдруг может вздуться земляной нарыв; не думай о том, что этот нарыв может прорваться устрашающим ревом, & тогда в его центре откроется зловещая чернота, еще более темная, чем все подземные тени вокруг – пасть слепого, зубастого, раздувающего ноздри зверя.
Смотри лучше на стены. Между слоями слежавшихся под собственной тяжестью почвы & глины ты увидишь настоящую археологию отбросов, отложения веков. Обнаженные края осколков стекла & пластика, того & этого, тонкие длинные ленты рваных полиэтиленовых пакетов. Зеленоватый слой: крошечные зубчатые колесики эпохи часовых механизмов; сплющенная пластмасса; искрящиеся крупицы эры стекла; лохматые стежки видеолент; попурри из невообразимых древних див, осадочные породы всякой мешанины.
Там, где на особенно мощные слои отложений влияет дрейф континентов, которые медленно ворочаются под поверхностью земли, выдавливая друг друга с привычных мест, как двое спящих выталкивают друг друга во сне из-под одного одеяла, осадочную породу выпучивает наверх, & она образует на поверхности рельсоморья рифы, полные сальважирских сокровищ. А еще там, внизу, есть тоннели. Вроде тех, по которым могут ходить поезда.