ем кончилось. Но здесь, в полном одиночестве, я много размышлял – и, ты знаешь, раскаялся! Я и пить больше не буду… А главное, Джим, – тут он понизил голос, – ведь я теперь сказочно богат…

Бедняга тронулся умом, решил я, и он, видно, угадал мою мысль.

– Нет-нет, в самом деле! Я и тебя сделаю богачом, раз ты первый меня нашёл…

Он запнулся и вдруг изменился в лице.

– Скажи мне правду, Джим, – этот корабль… не Флинта?

– Нет, Флинт умер. Но на шхуне, к сожалению, есть кое-кто из его команды.

– А нет ли среди них… одноногого? – замирая, проговорил он.

– Сильвера?

– Да-да, именно Сильвера!

– Он у нас судовой повар. И главарь всей шайки заговорщиков.

Я уже понял, что этот Бен Ганн сможет нам помочь, и рассказал ему обо всём.

– Скажи мне, Джим, – спросил он, внимательно меня выслушав, – ваш сквайр даст мне хотя бы тысячу фунтов из тех денег, которые и так мои? И отвезёт меня домой?

– Можете в этом не сомневаться, – пообещал я. – Сквайр щедрый человек и настоящий джентльмен.

– Тогда и ты не сомневайся – Бен Ганн сделает для вас всё, что сможет. А теперь послушай, что я расскажу. Флинт зарыл свои сокровища вместе с шестью здоровенными моряками… Да-да, он и их тоже зарыл – убил и закопал после того, как они помогли ему. И никому не сказал, где это место. Я тогда был моряком на его старом «Морже», Билли Бонс служил штурманом, а Долговязый Джон – квартирмейстером. А через три года я уговорил матросов другого корабля сойти на этот берег за сокровищами. Двенадцать дней мы искали их впустую. И тогда меня бросили здесь, оставив мне мушкет, заступ и лом – ищи, дескать, свой клад…

При этих словах он подмигнул мне.

– Ты, Джим, так и передай своему сквайру: Бен Ганн не только размышлял и каялся – большую часть времени он трудился над кое-чем другим. И настоящему, природному джентльмену он доверяет больше, чем джентльмену удачи, поскольку сам был джентльменом удачи.