Здесь мы имеем перед собою политику старика, коего самые сильные впечатления и самое живое воображение принадлежит прошлому, а не будущему. Для него дело идет только о Франции и Германии, а не о человечестве и европейской цивилизации, пробивающей себе дорогу борьбою к новому порядку. Война подействовала на его сознание несколько иначе, чем на наше, и он не подозревает и не надеется, что мы стоим на пороге нового века.

Как бы то ни было, вопрос заключается не в удовлетворении требований известного идеала