И всё же старость была скорее благодатью, чем наказанием. Лишь сейчас, одряхлев, он осознал главное: одиночество не только освобождает человека – оно и есть его кратчайший путь к спасению на земле. Всё былое несчастье Авельянеды происходило от потребности в чужой любви – потребности тем более порочной, что он жаждал любви миллионов. Теперь он мог бы начертать на своем пьедестале греческое слово Autos – “Сам”, – и в этом единственном слове, как в простейшей заповеди, отразилась бы вся его вера. Великий обман единства – с эпохой, нацией, человечеством – навсегда остался в прошлом.