Сначала все вокруг было темно-зеленое, непроглядное, колючки да крапива. Потом под ногами наметилась дорожка. Бурелом начал редеть, тропинка под ногами проступила четче. Скоро я увидел вдалеке… сарай, не сарай. С башенками сараев не бывает. Вон там даже наличники висят на окнах. Доски синевато-серые, большей частью гнилые от времени и дождей.

В лесу кричали птицы, в кронах шелестела листва. Я пошел дальше, сверяясь с навигатором. Через пару метров он сказал «цель достигнута» и погас.

Солнце клонилось к горизонту, оранжевый закат просвечивал здание насквозь. От него уже мало что осталось. Ветер подует – упадет, как карточный домик. Наверняка там и пола давно нет, одна земля. Я подошел ближе. На крыльце среди прошлогодних листьев в рамке с черным уголком стояла фотография парня. Знакомое лицо. Челка на один глаз, колечко в губе. Среди сгнившей листвы затерялся обмоток траурной черной ленты. Я взошел на порожек и заглянул внутрь. Пол обвалился, сквозь остатки досок пророс кустарник. В углу жалась лестница на второй этаж, но ступени почти все выбиты, не заберешься. Наверх больше никак не попасть – высота метра два с половиной. Краска на стенах осыпается, под потолком прилепилось опустевшее осиное гнездо. В подвале наверняка гадюки себе гнездо свили, они такие места любят. Постройке лет сто пятьдесят – двести. Никто в здравом уме сюда не сунется, кроме любопытных подростков.