Даже сотрудники Департамента полиции обращали внимание, что в среде ярых патриотов особенно много сумасшедших.
Первая мировая война подняла мутную волну ксенофобии, которая всколыхнула застарелые национальные
Кирилл, Борис и Андрей Владимировичи, разработали план по спасению монархии путем дворцового переворота, выполнить который должен Дмитрий Павлович, чье участие в убийстве Распутина сделало его популярным в войсках. По задумке с помощью четырех гвардейских полков заговорщики двинутся ночью на Царское Село, захватят царя и царицу, императору докажут необходимость отречься от престола, императрицу заточат в монастырь и затем объявят царем наследника Алексея под регентством великого князя Николая Николаевича [1344]
Часто предвестьем конца бывает пышный закат. Психическое и интеллектуальное пространство обреченной империи достигает невиданного напряжения. Отсюда и российский Серебряный век — эта лебединая песнь старой культуры, обычно принимаемая за ее естественное цветение
Ярче всего подобное сочетание, вероятно, проявилось в поэзии Н. А. Клюева, сочувствовавшего левым эсерам, писавшего стихи о Ленине, но вместе с тем рассуждавшего и о Христе: «Мой Христос не похож на Христа Андрея Белого. Если Христос только монада, гиацинт, преломляющий мир и тем самым творящий его в прозрачности, только лилия, самодовлеющая в белизне, и если жизнь — то жизнь пляшущего кристалла, то для меня Христос — вечная неиссякаемая удойная сила, член, рассекающий миры во влагалище, и в нашем мире прорезавшийся залупкой — вещественным солнцем, золотым семенем непрерывно оплодотворяющий корову и бабу, пихту и пчелу, мир воздушный и преисподний — огненный»
«Эта война убивает всех медленным огнем», — записала С. А. Толстая в июне 1915 г.
Однако разброд мнений, ожиданий только подтверждал констатированное рядом современников состояние «разрухи в головах».
Лаконичнее всего выражались, как всегда, одесситы: «Вообще у нас в городе от всяких слухов так весело, что волосы дыбом становятся», — писал обыватель в феврале 1915 г.
Для полного раскрытия источникового потенциала изобразительного текста историкам следует использовать наработки смежных дисциплин — искусствоведения, культурологии, философии и культурной антропологии.
Современные исследователи признают, что визуальный образ несет в себе больше информации, чем вербальный текст