Тёмный крепдешин ночи окутал жидкое тело океана
Ну скажите на милость, что может почувствовать капитан, которому докладывают, что боцман оттопырился, а лоцман ощеперился?
Дадите как миленькие! А вы что хотите, кэп, чтоб я проводил «Лавра Георгиевича» через рифы и мели, психологические коридоры, кораллы прозы, треугольники деепричастных оборотов — и при этом не пил энергию? Только на одном пиве? В то время когда на борту имеются лица, пьющие всё подряд: пиво, водку, манилу, энергию, суть души, армянский коньяк, интеллект, лошадиную мочу, слёзы женщин и детей, кровь поэтов, казеиновый клей, политуру, нектар, жизненные силы! Подумать только! Немножечко энергии Хренова! Какое преступление! Вот уж, простите, кэп, действительно — хреновина! Нет, капитан! Я пил энергию и буду пить! Я должен довести нашего «Лавра» до правильного берега.
Лоцман вытер лоб, махнул манилы и в ярости сломал опахало пополам.
Три мачты – Фок, Грот и Бизань, оснащённые пампасами и парусами, во многом определяли лик «Лавра» и связывали всё вокруг себя, как гениальное слово «ДА» связывает два других гениальных слова – «ЛЕОНАРДО» и «ВИНЧИ».
ланный ко лбу мускулистого существа с бёдрами оленя, хребтиной буйвола, холкой харрабанды, рёбрами зебры, жабрами жаббры, умбрами кобры и шкундрами шоколандры. У него были густые вепри, ноздри и брежни.
поверьте мне: гениальность, даже пониженная, всегда всё-таки лучше повышенной бездарности.
Адмиралиссимус Онисим,
Был справедлив, но — онанисим.
всяком НЕЧТО имеется ЧТО-ТО.
преданность, или, если хочешь, собачья преданность, или, если хочешь — любовь, сокращает век, хотя и украшает жизнь.
Было много тяжёлого, было,
Но и было всегда у меня:
Дуб, берёза, мочало и мыло,
Пиво, вобла, массаж, простыня.
Тело — голое! Сердце — открытое!
Грудь — горячая! Хочется жить!
В наших банях Россия немытая
Омовенье спешит совершить!