Тебя даже волки есть не станут, — отмахнулась Катя. — Ты их замучаешь своим «Ой, ну может, не надо, или надо, ешьте сначала руку, или нет, ногу, ну я даже не знаю…»
Паша не хочет, чтобы я работала, он у меня настоящий мужчина.
Надя не ответила, сделав вид, что снова углубилась в чтение ленты. Ее палец скользил по экрану, но брови были нахмурены, зрачки не двигались. Катя понимала, о чем она думает. Настя, рассерженно фыркнув, пересела от них в самый конец аудитории. На следующий день она действительно забрала документы и даже не пришла попрощаться с группой.
— Ну и дура, — резюмировала позже в общежитии Надя, захлопнув ненавистный учебник по английскому и налив себе чаю. — Я тоже думала, что у меня настоящий мужчина. А когда Васька с Наташкой родились, я у него деньги на прокладки выпрашивала. Своих-то не было. А он мне сказал: «Простынь старую на тряпки порви, кому ты нужна?» Так и ходила с тряпками. — В ее голосе звучала горечь. — Во двор с коляской, на молочную кухню, в поликлинику… Нет их, этих настоящих мужчин, девочки, запомните. Каждая из нас сама за себя.
Она злая какая-то, Лен Алексевна! Шипит все время, как проколотая шина.