Мама и Лялька заранее поздравляют его в письме с днем рождения: двадцать восьмого апреля ему двадцать лет.
Пахотное поле у хутора Кравцы, на котором из года в год сеяли и убирали пшеницу и куда каждую осень выгоняли на стерню гусей, стало для них последним в жизни полем боя.
И, сидя в дыму, дымили махоркой, грели душу.
А Саша идет сейчас домой, он видел, как она идет одна.
Вкус ее слез остался на губах.
Но когда не верят свои, вот этого нет тяжелей и обидней.
Они шутили напоследок, а сами знали, что расстаются навсегда: на долгую ли, на короткую, но на всю жизнь.
Из-за стекол очков с широкого мужского лица смотрели на Третьякова детские глаза, в которых время остановилось. Они смотрели на него из той жизни, когда все они еще были бессмертны. Умирали взрослые, умирали старые люди, а они были бессмертны.
У тебя есть что-нибудь под шинелью?
– Есть.
– Что?
По погонам – младший лейтенант, по годам ему еще призываться рано. А он уже отвоевал свое.