Путь мой неведом, я бреду дальше чем нахуй.
Шесть суток медитировал дед Матвей, а на седьмые откусил себе хуй.
Поцелуй – иначе повешусь!»
Я цинично отвечал: «Вешайся!» – Инвалид, с петлёй на шее, вскочил на табурет, раскачал его единственной ногой, отбросил. Повис и обоссался. Потом группа людей, похожих на туристов, долго и бесцельно шла вокруг бесконечного водоёма.
Первым делом за кулисами поинтересовались, как я себя чувствую. Я не знал правды и ответил, что хорошо.
Я относил Тоболевского к удивительному типу русских людей, способных проиграть в карты жену и погибнуть на баррикадах, отстаивая независимость захудалой африканской республики.
Но в свободное от смерти время всё же бывало весело, особенно в Новый год.
– Спустя сто лет на Украине всех мальчиков будут звать Тарасами, а девочек – Оксанами!
Впрочем, моя внешность подталкивает даже самых отпетых шлюх к порядочности и половой бдительности. Иногда я чувствую, что на мне зарабатываются местечки в Раю.
«У немцев две крайности: Гёте и гетто»
Пока я спрашивал себя, придирчиво и долго, позволено ли Фройляйн попасть в мою таинственную здравницу, она уехала в Алушту