Малейшее приложение искусства свидетельствует о человеческих заботах и желаниях
, Добродушный и чистосердечный из всех Чарльзов, с сильным, звучным голосом, который приятно было слушать, и с ясными глазами, смотревшими вам прямо в лицо, точно говоря: «Совесть у меня чиста; я никого не боюсь и не способен на дурной поступок».
Этот старик, сказал я, наконец, про себя: тип величайшего преступника. Он не может оставаться наедине с самим собою. Он человек толпы. Напрасно я буду его преследовать, — никогда не узнаю ничего ни о нем, ни о его поступках. Найдется в мире сердце, которого тайные грехи составят книгу толще всех нам известных, и может быть, нужно считать за величайшую благость Божию, что «er lasst sich nicht lesen».
Между тем Бон-Бон оправился и, порешив nil admirari[46], достал несколько бутылок сотерна. Он, однако, услышал странный звук: точно кто-то махал хвостом. Философ сделал вид, что не замечает этого крайне неприличного поведения его величества, и ограничился тем, что дал пинка собаке и велел ей лежать смирно.
Это несчастье, потеря страховой премии и еще более серьезная потеря — волос, которые начисто сгорели во время пожара, настроили меня на серьезный лад, и я, в конце концов, решил жениться.
Он не может оставаться наедине с самим собою. Он человек толпы. Напрасно я буду его преследовать, — никогда не узнаю ничего ни о нем, ни о его поступках. Найдется в мире сердце, которого тайные грехи составят книгу толще всех нам известных, и может быть, нужно считать за величайшую благость Божию, что «er lasst sich nicht lesen».
тайны, которые не узнаются. Люди умирают ежедневно и на смертном одре ломают руки перед своим духовником, жалобно смотря ему в глаза; они умирают с отчаянием в сердце, с конвульсиями в горле; причиной этого — страшные тайны, которых они не в состоянии открыть.
предложены знаменитым Перье, с которым, если не ошибаюсь, вы связаны тесной дружбой.
— Со стыдом должен признаться, — возразил я, — что в первый слышу имена этих господ.
— Праведное Небо! — воскликнул мой хозяин, откидываясь на спинку кресла и всплеснув руками. — Так ли я вас понял? Неужели вы никогда не слыхали об ученом докторе Дегот и знаменитом профессоре Перье?
— Должен сознаться в моем невежестве, — отвечал я, — но правда прежде всего. Как бы то ни было, мне крайне совестно, что я до сих пор не ознакомился с сочинениями этих, без сомнения, замечательных людей. Я непременно прочту их. Monsieur Мальяр, признаюсь, вы не на шутку, не на шутку сконфузили меня.
Так и было на деле.
— Полноте, мой юный друг, — сказал он ласково, пожимая мне руку, — выпьем-ка лучше по стаканчику сотерна.
Мы выпили. Компания последовала нашему примеру. Снова посыпались шутки, остроты, раздался смех, собеседники
Я не стану распространяться о самом учении, т.-е. о его ложности или вероятности, однако утверждаю, что очень значительная часть нашего недоверия,