А было так: столкнулись на поле смерти люди, еще не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных, в объявшем их животном ужасе натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившим человека, разъехались, нравственно искалеченные.
Это назвали подвигом
нету на белом свете ничего хуже баб
Больно, что ль? — веселел Степан.
— Больно.
— А мне, думаешь, не больно было?
ты кто такой мне, чтобы я тебя ждала? Нашему забору двоюродный плетень?
Молодое счастье всегда незряче…
Добрая слава лежит, а худая по свету бежит!
Ветер скупо кропил дождевыми каплями, будто милостыню сыпал на черные ладони земли.
Москва — она слезам не дюже верит.
Не лазоревым алым цветом, а собачьей бесилой, дурнопьяном придорожным цветет поздняя бабья любовь.