Важно, что козел отпущения, которого приносят в жертву или отправляют в изгнание, — это существо невинное: на него должно быть возложено слишком много наших грехов, а места для своих собственных не предусмотрено.
Насилие порождает насилие; нас затягивает в воронку взаимной агрессии, но из нее есть простой выход: вместо того, чтобы ненавидеть друг друга, мы находим кого-то, кого договариваемся считать главным носителем всего, что считаем злом: «Всякое сообщество, охваченное насилием или каким-нибудь превосходящим его силы бедствием, добровольно бросается в слепые поиски „козла отпущения“»[176] .
Изоляция — это защитный механизм психики, который, согласно Фрейду, снижает возможность потенциально разрушительного контакта, «средство уберечь предмет от всякого прикосновения»
Если бы педагогическая задача заключалась в том, чтобы воспитать культурного человека и полноценного члена общества, но при этом как можно меньше подавлять инициативу ребенка, то воспитатели, несомненно, должны были бы оценить по достоинству и учитывать при обращении с детьми психоаналитические знания о происхождении патогенных комплексов и первопричине любого невроза[97] .
В каждом из нас есть зверь — проводник в бессознательное, откуда происходят наши неврозы, фантазии и навязчивые состояния
Ницше пришел попросить у лошади прощения за Декарта. Его помешательство (то есть разлад с человечеством) началось в ту самую минуту, когда он заплакал над лошадью[
Оплакивая лошадь, философ отказывается от человеческого мира и языка. Все попытки вернуть его в норму терпят крах, потому что он разучился следовать правилам игры
Настаивая на различии между органической эпилепсией, поражающей мозг, и «аффективной», представляющей собой форму невроза, Фрейд объясняет, что «в первом случае душевная жизнь подвержена чуждым ей нарушениям извне, во втором — нарушение выражает саму душевную жизнь»[80] .
Желание у Фрейда равно судьбе: в действительности мы желаем совсем не того, о чем думаем, что желаем.
Что если в начале этого случая, как и предыдущего, была эмпатия — или лучше сказать любовь, обернувшаяся неврозом? Что если сексуальность — это всего лишь ширма, закрывающая от взгляда травматичное столкновение с насилием и прячущая крысиную нору в душе человека?