Синдром Шарля Бонне — это состояние, при котором люди видят богатые зрительные галлюцинации не из-за неврологических проблем, но из-за зрительных.
«Я напоминаю самому себе божью коровку. Она вечно что-то ищет, потому что внутри у нее пусто, как и у меня».
Что значат телевизионные аппараты, когда можешь закрыть глаза, увидеть самые дальние страны и поднять пыль во всех Багдадах своей мечты? [3]
Сальвадор Дали
ткань сновидений по большей части сплетена из наших воспоминаний, мыслей и эмоций. Нередко наши сны – это абстрактные размышления о том, с чем мы сталкиваемся в повседневности, о чем думаем, о чем беспокоимся, чего страстно желаем.
Сны возникают благодаря бессистемным вспышкам нейронной активности в мозговом стволе. Оттуда эти случайные сигналы поступают в таламус, и там с ними происходит то же, что и с любыми зрительными сигналами. Таламус — это просто распределительный пункт. Он понятия не имеет, исходят ли полученные сигналы от глаз или от мозгового ствола. Он лишь отправляет их куда надо — в зрительную кору.
Теперь представьте, с чем приходится иметь дело зрительной коре. Времени два часа ночи, а из таламуса только что прибыл целый поток сигналов. Более того, поток этот хаотичен, ведь мозговой ствол производил их совершенно бессистемно. Но зрительная кора этого не знает. Она полагает, что любая информация, поступающая от таламуса, получена им от глаз. Как же реагирует кора? Точно так же, как если бы мы бодрствовали: она пытается осмыслить поступившие сведения. Опираясь на память и накопленный опыт, она старается соединить разнородные и фрагментарные сигналы в цельное повествование — в результате получается визуальный спектакль, который мы и видим, когда спим.
А значит, когда шизофреники слышат голоса у себя в голове, их речевые мышцы сокращаются; они участвуют во внутренней речи.
Если с Богом разговариваете вы — это молитва, а если Бог разговаривает с вами — это шизофрения.
Томас Сас [31]
По одной из теорий, сон защищает нас от внешних раздражителей, благодаря чему воображение получает возможность разгуляться. Не исключено и то, что из-за деактивации префронтальной коры наши абстрактные идеи и странноватые мысли высвобождаются от беспощадного гнета дневной рассудительности. Возможно и третье, более фундаментальное объяснение тому, почему сны такие необычные. Некоторые ученые предполагают, что во время сна мозг ослабляет напряжение в синапсах (местах контактов между нейронами, где передаются нервные импульсы), из-за чего связь между нашими воспоминаниями и усвоенными сведениями становится менее прочной. Считается, что это повышает подвижность нейронов, и тогда в мозгу формируются новые нейронные цепи и возникают нестандартные, творческие идеи. Некоторые исследования демонстрируют, что нейроны, проявлявшие днем повышенную активность в совместной работе, ночью наиболее спокойны. Теория такова: расслабление нейронов распахивает двери перед ночными грезами
Как правило, кнопка включения нажимается в фазе быстрого сна, но повреждение мозгового ствола понижает порог его чувствительности. Мозговой ствол начинает нажимать на кнопку не тогда, когда человек погружается в сон, а просто с приходом темноты. Страдающие педункулярным галлюцинозом люди видят сны наяву. Достаточно выключить свет — и их машина сновидений примется за работу и наполнит темноту образами своего собственного производства.
Этот случай и аналогичные ему подводят нас к выводу, что причина галлюциноза — именно в повреждении мозгового ствола, реже — в повреждении таламуса, и длится он, пока повреждения не устранятся.