– Я вот думаю, ребята, рассказывать вам про своего парня или нет, – вдруг заговорил взрослый мужчина.
– Конечно, рассказывай, Степаныч! – дружно поддержали коллеги.
– Мой сын писателем хочет стать. Рассказы пишет…
– Как Чехов? – кто-то съёрничал.
– Ну, до Чехова ему ещё далеко, но рассказы такие, знаете, берут за душу. Коротенькие, но с глубоким смыслом. Хотите, один прочитаю? Это минут пять, не больше…
– Давай, Степаныч, очень любопытно.
Мужчина вынул из внутреннего кармана пиджака несколько листков бумаги, сложенных вчетверо, и, откашлявшись в кулак, начал:
– Рассказ называется «Старуха». Слушаем?
– Да-да! Начинай.
– «Вы не знаете нашу старуху? И никогда не слышали о ней? Дарья Семёновна Рюмина – наша историчка. Она самая старшая училка в нашей школе. Ей столько же лет, сколько, наверное, Михайло Ломоносову. Это не учительница, а какой-то монстр. Попробуй у неё на уроке поверни голову назад – всё, «неси дневник», и «пара» обеспечена. Никого не щадит: ни отличников, ни хорошистов. Ей всё по боку. Главное, говорит, чтобы историю знали на отлично. И действительно, у неё все историю знают. Да она и не успокоится, если кто-то у нас в классе не будет знать её урок. Заживо съест.
Но, вы знаете, мне кажется, многие неправы, когда называют её злюкой. Хотя и я вот обозвал её монстром. Если честно, никакой она не монстр и не злюка. У неё просто лицо строгое. Острый нос, морщин как в луже во время дождя, седые волосы под лентой, голос с хрипотцой и каким-то скрипом, что ли. Но глаза! Вы бы видели её глаза! Дарья Семёновна, когда рассказывает нам о… да о ком угодно: хоть о декабристах, хоть о Несторе, хоть об Александре Невском, – поверьте, это рассказ не об исторических личностях. Нет-нет. Это её близкие люди. Серьёзно говорю. Об исторических личностях так не рассказывают. Так можно говорить только о своих детях или о внуках.
Моя бабушка, когда кому-то рассказывает обо мне (я нарочно несколько раз подслушивал), так наврёт, так наврёт, хоть стой, хоть падай: я и послушный, и смышлёный, и помогаю родителям по дому, и книги читаю, и вежливый, как ангелочек. Врёт ведь бабуля моя. Ой как врёт. Соседке одно говорит, а меня начинает воспитывать, я у неё и лоботряс, и лентяй, и грубиян – кем она меня только не называет. А для соседки, видите ли, я – чистый ангел.
– А наш пацан (ему девять лет) недавно рассмешил нас с женой, – начал один из гостей, – приходит и спрашивает: «Пап, можно поношу твою бандану?». Я сразу даже не сообразил, о чём речь. «Что, – спрашиваю, – поносишь?» «Ну, бандану – у тебя в шкафу нашёл, такая классная, красного цвета». Думаю, может, жена что-то засунула в шкаф, смотрю на неё, у неё тоже глаза выпученные как у окуня. Я говорю сыну: «А ну принеси, что там за бандана». И что вы думаете? Приволок мой пионерский галстук. Вот дожили, кто бы мог подумать, что наши дети пионерский галстук банданами будут называть…
В разговор вступил седой подполковник, он почему-то был в форме.
– Да, – вздохнул офицер, – дети могут всякое отчебучить. Ну, раз зашёл разговор о детях, тоже расскажу, как внук загнал всех нас в ступор. Хорошо, в гостях были друзья, а то ведь можно было так опозориться, что не оправдаешься. В общем, собрались гости за столом. Невестка суетится, бегает туда-сюда, то на кухню, то обратно в гостиную, подкладывает кому салатик, кому котлетку, волнуется, спрашивает: «Гости дорогие, что ж вы совсем не едите, не вкусно, что ли?». Тут входит в гостиную внук Серёга и, нахмурив брови, громко говорит: «Чего вы в тарелки поуставились? Здесь вам не дома, жрите что дают!». По сравнению с нашим недоумением сцена из «Ревизора» была слишком коротка. Но уж потом посмеялись на славу.
Спасатели тоже долго смеялись, некоторые даже до слёз. Один молодой парень сквозь слёзы сказал:
– Молодца у тебя внук, Палыч! Настоящий мужик. Ведь всё верно сказал.
– Ага, «верно», – говорит подполковник, – а я чуть со стыда сквозь землю не провалился. Начали потом выяснять, кто его таким оборотам научил. Оказалось всё просто: в садике одна из воспитательниц им так кашу впаривает.
– И что? – спросил кто-то. – Какие последствия? Воспитательницу уволили?
– Да кто её уволит? Думаешь, другая лучше придёт? Да и отказалась она наотрез. Говорит, отродясь таких выражений не произносила. Не стали мы бузить. Думаю, воспитка всё же выводы сделает – будет аккуратнее с детьми вести душещипательные беседы. В общем, сходил, сам лично поговорил с ней, вроде поняла. А теперь будем ждать новостей от Серёги.
– Ребята, у меня вчера на дежурстве произошёл потрясающий случай, – начал один из гостей. – Звонит пацан, ну не знаю, лет семи-восьми, наверное. Спрашивает: «Дядь, а вы всем людям помогаете?» Ну, отвечаю, всем, конечно, не понимая, к чему малец клонит. Спрашиваю: что там у тебя случилось? Он мне: «Беда у меня, дядь…» Я уже перепугался, кричу в трубку: ну так говори! А он в ответ: «У меня будут большие проблемы, если задачу не решу!» Я сначала не понял, что за задача. Когда услышал ответ, чуть со стула не рухнул. «По математике», – говорит.
Компания громко рассмеялась.
– И что дальше? – спросил кто-то из друзей.
– Я сначала хотел наехать на пацана и положить трубку, – ответил рассказчик, – но верите, не смог. Аж слёзы накатились – вспомнил вдруг, как сам в детстве мучился с этими задачками, а двойку получишь – отец ремня всыплет. Ну и говорю: диктуй свою задачу. Пацан так обрадовался. Продиктовал, а я чуть в лужу с ней не сел. То ли разволновался, то ли тупеть начал, не могу решить, хоть убей.
– Точно, брат, – вдруг поддержал рассказчика ещё один гость, – у них сегодня в начальной школе иногда такое задают, хоть стой, хоть падай.
– Погоди, не перебивай, – зашикали на него товарищи. – И чем же всё закончилось?
– А Дима со мной на смене дежурил, оказалось, у него пацан точно такие задачи решает, в общем, не опозорились, решили пацану задачу.
Народ дружно одобрил поступок коллеги, и в разговор вступил другой товарищ.
– Ну, раз такое дело, расскажу я вам, ребята, свой случай. Правда, в этот раз меня самого нужно было спасать. Вы же знаете, как наши любимые иногда могут поплакаться, – мужчина покосился на Любу и добавил: – Присутствующих не касается! Недавно это было. Выходной – собрались в театр. Моя стоит у зеркала и нарывается на комплимент: «Ой, постарела я, такая страшная стала, ресницы редкие, волосы седые, ужас, что дальше будет?..». Ну, сами понимаете, что любящий муж должен говорить в таких случаях. Успокаиваю: «Ты у меня прелесть, фору дашь и восемнадцатилетним, да ты самая красивая в мире, твои глаза – это…» Ну, в общем, как по Пушкину! Смотрю, жена успокоилась, я погладил её, обнял, поцеловал и вдруг вижу: кот на нашей кровати развалился. А у нас с ним отношения натянутые – из-за его наглости. Я как-то не подумал над своими словами и, обнимая супругу, неожиданно ляпнул: «А вон ещё одно чучело лежит…»
Народ за столом взорвался смехом.