Не ранить других – это, к сожалению, невозможно. Не быть раненным другими – это, к сожалению, невозможно. Но по крайней мере возможно не обижаться. Толерантность может означать только одно: дисциплинированность в реагировании на рану
1989 года Салман Рушди наблюдал по телевидению за сожжением книг в Брадфорде, он увидел «восторженно-гневные лица, ликующие от ярости», и «людей, которые считали, что их идентичность рождается из их ярости
в 1985 году один из активистов назвал церковь «одной из крупнейших преступных организаций в мире» и изобразил распятого Иисуса с надписью «Мазохизм излечим». Было ли это грубо оскорбительным заявлением, способным нарушить общественное спокойствие? Окружной суд Геттингена расценил это таким образом и признал обоснованным приговор, присудивший подсудимого к 20 суточным выплатам 20 немецких марок каждая
Леон Уисельтир назвал Салмана Рушди «англо-индийским Вольтером» и напомнил, что Европа тоже была теократическим обществом, где сжигали книги и людей. «Именно богохульство освободило нас. Двукратный тост за богохульство сегодня!»[961] Всего несколькими годами ранее такое восхваление богохульства вряд ли было бы мыслимо. Дебаты о богохульстве, похоже, имеют тенденцию создавать бинарную логику и исключать оттенки серого
Конечно, желательна далеко идущая толерантность, терпимость к другим точкам зрения. Но именно те люди и группы, которые вечно бегают с плакатом «Осторожно, священные чувства!», могут при этом иметь только очень нецивилизованное отношение к священным чувствам своих соседей
Великобритании публичные упреки со стороны политиков и интеллектуалов сопровождали годы пребывания Рушди в подполье настолько постоянно, что он дал излияниям британской сенсационной прессы название «Daily insult» («Ежедневное оскорбление»)[930]. Не все смотрели на ситуацию так, как Иэн Макьюэн, который заявил испанским журналистам, что охрана Рушди стоит гораздо меньше, чем охрана принца Чарльза, хотя последний никогда не писал ничего серьезного
В октябре 1894 года в Цюрихе вышла книга, ставшая центром крупнейшего литературного скандала 1890-х годов: «Das Liebeskonzil» («Собор любви») врача и писателя Оскара Паниццы[821]. В Германии это едва опубликованное произведение было немедленно конфисковано прокурором Мюнхена после положительного отзыва о нем в социал-демократической газете. На тот момент не было продано почти ни одного экземпляра, так что прокуратура Мюнхена с трудом нашла человека, чьи религиозные чувства были оскорблены чтением Паниццы. По этой причине государственный прокурор, барон фон Сартор, направил в Лейпциг просьбу о помощи: они просили «немедленно выделить полицейского, которого можно допросить в качестве свидетеля по вышеуказанному делу». Затем полицейский по имени Мюллер сообщил из Саксонии «с самым скромным замечанием, что он обиделся на публикацию Паниццы». Мюллер подписал письмо «i. A.», т. е. «im Auftrag» – «по приказу», что, должно быть, было близко к истине[822]. Таким образом, крупнейший в империи процесс по делу о богохульстве мог идти своим чередом
Ахтар обвиняет противоположную сторону, которую он называет «либеральной инквизицией», в недифференцированном черно-белом мышлении и лицемерных двойных стандартах. Если публичные сожжения книг хотя бы привели к тому, что проблемы мусульман были приняты во внимание в средствах массовой информации, то эти сожжения тут же были обращены против мусульман как «нацистские методы». В Англии до конца XIX века подстрекательские или богохульные тексты публично сжигались палачом. И разве не британские демонстранты совсем недавно публично сжигали свои налоговые декларации в знак протеста?[
Ответ из Тегерана был таков: даже если Рушди раскается и станет самым благочестивым человеком в мире, каждый мусульманин должен сделать все возможное, чтобы отправить его в ад
Последняя крупная серия судебных процессов о богохульстве в Великобритании в начале XX века была проведена против Джона Уильяма Готта, Томаса Стюарда и ряда других социалистов-вольнодумцев[790]. Некоторые из этих процессов касались устных заявлений, другие – публикаций, таких как радикальный ежемесячник Готта «The Truthseeker» («Искатель истины»), который содержал антирелигиозные и антиклерикальные иллюстрации, аналогичные тем, что публиковались в «Вольнодумце». Несмотря на ухудшающееся здоровье, Готт был приговорен к девяти месяцам каторжных работ и умер в следующем году. Он вошел в историю как последний человек в Великобритании, который был заключен в тюрьму за богохульство[791]. Образцовая суровость действий правосудия в отношении Готта и его соратников, очевидно, была связана с тем, что они – в кругу Социалистической лиги свободомыслия – явно считали себя социалистами и вели крайне агрессивную борьбу с «религией рабов»[792]. Типичной является карикатура, символизирующая «человечество, распятое между двумя ворами»: на ней изображен висящий на кресте человек, у которого отнимают деньги священнослужитель (слева) и увенчанная короной голова (справа)[793]. Власти чутко отреагировали на такую комбинированную атаку против правящего порядка и, соответственно, против религии и церкви как опоры этого порядка.