I tried to be open to what love might feel like when I knew I was not the prettiest girl he had touched
Может, нужно оставить что-то позади, чтобы идти дальше. Что-то должно сгореть.
Словно страдание — это недостаток, почти принимающий физическую форму. Зависимые люди стремятся заполнить пустоту едой, сексом, алкоголем, но эти попытки обречены на неудачу. Эту дыру заполнить невозможно.
Боль затмевает собой все. Она берет над тобой верх, заглушает другие голоса, заполняет собой все пространство. Все остальное — и хорошее, и плохое — уплывает прочь. Мир сужается. Боль выводит тело из равновесия, дестабилизирует твое «я»: остается только зло. Ты перестаешь воспринимать что-либо еще, кроме боли. Картина мира начинает гнить.
Я вспоминала, как все эти годы врачи говорили мне, что все в порядке, что боль при месячных — это неопасно. Но оказалось, что это с самого начала было опасно. И мне было горько оттого, что я переселилась в земли больных, где обитали неполноценные тела, тела хуже, чем у здоровых.
Возьмите любое слово, поставьте перед ним «женский», и получится проблема. Женская проблема. У меня это вызывало стыд за собственное существование.
Даже друзья интересовались у меня, не поможет ли беременность. Сорри гайз, вынуждена вас разочаровать.
Единственное, на что мне оставалось надеяться, — это что сальные железы успокоятся или что кто-то выдаст мне чумную маску и пойдет предо мной с судными колоколами, предупреждающими о моем приближении.
Я бы предпочла узнать об этом по-другому, но врачебное искусство не отличается точностью и предсказуемостью.
Внезапно я поняла, что скучаю по Ярлу Кулле, который декламировал по телевизору стихотворение «Новогодние часы», по ощущению тепла и защищенности, когда смотришь на фейерверки из окна в окружении взрослых.