— В таком случае мы поедем в город втроем, — сказал милорд и в первый раз в течение четырех лет велел подать себе сапоги.
Джон Поль до такой степени отвык обувать лорда, что с трудом напялил на него сапоги. Мисс Алисон надела свой костюм для верховой езды, и они все трое поехали верхом по дороге в С.-Брайд.
Дорога была полна разного шатавшегося народа. Как только толпа увидела мистера Генри, она принялась свистеть, орать и горланить во все горло: «А, Иуда, куда ты дел мастера Баллантрэ? Скажи, где бедные молодые люди, которые отправились в поход вместе с ним?»
Кто-то решился даже бросить в мистера Генри камень, но толпа набросилась на злоумышленника и пристыдила его, указывая на ехавших рядом с ним старика-лорда и мисс Алисон.
Не прошло и десяти минут с тех пор, как лорд выехал, как он уже убедился в том, что мистер Генри был прав и что ему не следовало показываться на улице. Он не сказал ни слова, но повернул лошадь и, опустив голову на грудь, уехал с сыном и родственницей обратно домой.
Мисс Алисон также не сказала ни одного слова, но мысли ее, без сомнения, были сильно заняты только что случившимся происшествием.
— Как вы решаетесь бить меня, меня, беззащитную девушку! — закричала Джесси и бросилась бежать, крича при этом так громко и жалобно, как будто мистер Генри ударил ее.
На следующий день после этого по всему поместью прошла молва о том, что мистер Генри побил Джесси Броун, и так сильно, что она чуть-чуть не умерла.
Я рассказываю об этом факте нарочно, чтобы показать, до какой степени клевета может распространяться и до каких гигантских размеров она может дойти. Вскоре о моем бедном мистере Генри рассказывали уже столько небылиц и ему до такой степени испортили репутацию, что он не желал даже больше выходить из дому и, подобно своему отцу, целыми днями просиживал в комнате.
Несмотря на все неприятности, которые мистеру Генри приходилось переносить, он отцу ни на что не жаловался; он не желал говорить об этом с лордом, так как причина, из-за которой неприятности возникли, была чересчур печальна. Его обвиняли в подлом поступке, а он был слишком горд, чтобы жаловаться или оправдываться, а когда он не желал о чем-нибудь говорить, то обладал удивительной способностью молчать.
Я уверен, что старик-отец слышал о толках, которые ходили о его сыне; не может быть, чтобы Джон Поль или кто-нибудь другой не сообщил ему об этом, кроме того, он, наверное, заметил перемену в образе жизни мистера Генри, но он также не говорил об этом с сыном. По всей вероятности, он не знал, что ненависть простого народа к мистеру Генри дошла уже до невозможных пределов, иначе он непременно вмешался бы в это дело.
Что касается мисс Алисон, то она никогда не слушала новостей, и если какая-нибудь новость и доходила до нее, весьма мало интересовалась ею.
Как раз во время самого разгара этих неприязненных действий против мистера Генри, которые возникли так же скоро, как они впоследствии прекратились, в Деррисдир пришла весть о том, что в городе С.-Брайде, стоящем на реке Свифте, ближайшем от Деррисдира городе, назначено экстренное собрание важнейших представителей государства. Поводом к этому собранию послужил, если я не ошибаюсь, слух о каком-то готовящемся в ближайшем будущем мятеже. Говорили, что собрание это будет бурное, что оно не кончится раньше ночи, и шериф
Что касается миссис Генри, то ее обмануть было чрезвычайно легко, и не было ничего легче, как очернить в ее глазах ее мужа, так как, насколько я мог заметить, нет людей, которые относились бы друг к другу до такой степени несочувственно, как муж и жена, охладевшие друг к другу.