Люди — не способ вылезти из темноты. Они могут разве что подержать фонарь, пока ты ищешь дорогу.
ень хочется придвинуться и поцеловать его спину.
Откинув одеяло, я подползаю к Кострову, обнимаю его за плечи, прижимаюсь грудью к спине и целую выпирающую косточку позвоночника. Потом шею и искусанное плечо.
Тимур молчит, но склоняет голову набок, позволяя целовать и дальше. В животе тут же начинает клубиться вчерашняя тьма, а я смеюсь, встречая ее. Я будто возвращаюсь во времени. Обнимаю Кострова ногами и упираюсь пятками в его бедра. Он ловит мои руки и прижимает к своей груди. Я вижу нас в зеркале гардероба. Костров закрыл глаза, улыбается и держит мои руки.
Улыбается. Закрыв глаза. Он. Со мной.
И выглядит умиротворенным, счастливым. Как ночью.
Если после этого прогонит — я буду против. Потому перевешиваюсь через его плечо, чтобы добраться до губ и отсрочить разговор. Пыл тут же остывает, когда сталкиваюсь со строгим холодным взглядом.
— Поговорить, — напоминает он.
отстраняюсь. Ася тут же хватает ртом воздух. Снимаю со своей руки браслет, а она неотрывно за мной наблюдает, пока надеваю его на ее запястье. Лискина улыбается, в ее глазах появляется сумасшедший азарт.
Ты так разобрался с Колчиным? — Ее голос тухнет, как и взгляд. Восхищение сменяется вопросом.
— Нет. Точнее, почти. Он на меня кинулся, я его уложил на лопатки. Все. Этого хватило.
— Прости, что тебе пришлось...
— Не страшно. Я сам пришел.
— Увидел в окне?
— Да.
— Ты следишь за мной? — Она улыбается так широко, что хочется сказать: «Да».
— Нет. Просто твои окна напротив...
— Я знаю.
— Следишь за мной?
— Да, — довольно выдает она и улыбается еще шире. — Все-все вижу.
Почему я задыхаюсь от этих слов? Вдох застревает в горле, приходится даже откашляться и тайком проверить пульс, это уже вошло в привычку. У меня нет проблем с сердцем, но мне определенно интересно, почему оно так реагирует на самые неочевидные вещи.
Ася поражает своим умением говорить все в лоб. Я привык быть самым неловким собеседником в компании, а она обескураживает даже таких прямолинейных, как я. Она смелее, раскованнее, быстрее, чем кто-либо из моих немногочисленных знакомых.
— И... зачем? — Звучит слишком осторожно, но, если честно, мне несколько страшно услышать от Аси очередное откровение. Она слишком легко вживается в роли, чтобы доверять ей.
В ее присутствии я обнаруживаю в себе слишком много новых качеств. Становлюсь растерянным, хуже слежу за словами, допускаю навязчивые мысли. Интересный эффект от присутствия постороннего человека.
Держаться подальше. Вот и весь ответ.
— Мне интересно, кто ты.
— Почему?
— Мы такие разные! Разве не естественно хотеть узнать того, кто на тебя не похож?
— Нет.
— Почему?
— Мне хватает своей жизни, чтобы не лезть в чужую.
— Значит, я тебе неинтересна?
— Нет.
— Ты врешь?
— Да.
— Почему?
— Блин. — Я сверлю взглядом меню и складываю в уме цены, чтобы отвлечься. Что я только что сказал? «Да»? — Просто это неправильно. Я выбираю легкий путь. А нужно выбирать правильный. И самое правильное сейчас — уволить тебя и найти тебе другого провожатого.
— Почему? Или не стоит задавать вопросы, на которые я знаю ответ?
— Ты знаешь ответ?
— Я тебе нравлюсь. — Она широко улыбается. Обезоруживающе.
— Это неправда.
— Врешь?
— Нет.
На этот раз она краснеет до корней волос и отворачивается.
— Давай закажем еду и прекратим этот неловкий разговор, — советую я Асе.
Она кивает и старается казаться непринужденной, но эта роль ей явно дается намного хуже предыдущих. В одном я ее превзошел — в прямолинейности. Она не врет другим, а я не вру себе.
Отсутствие выбора — почти удобно до тех пор, пока не осознаешь, насколько это чертовски неправильно.
Чтобы что-то помнить, нужно чаще прокручивать в голове. Мы помним не событие, а то, как сами себе его рассказали.
Люди — не способ вылезти из темноты. Они могут разве что подержать фонарь, пока ты ищешь дорогу
Ну давай же, Костров, продолжай! Я не занимаюсь сексом, я занимаюсь любовью. Или что? Я не занимаюсь сексом, я жестко имею. Я не занимаюсь сексом, я...
Лет в пятнадцать я хотела стать дальнобойщиком — вот такие девчачьи хотелки.
Сложно все у вас, у людей.
— Так я и знала, что ты из космоса!