Неужели мало быть покорной, и моя жизнь будет зависеть лишь от настроения мужчины, во власть которому я отдана?..
Раньше я не думала, что настанет момент, когда я не смогу чувствовать ни боли, ни страха, ни запахов, ни звуков. Осталась только жара, но я с ней почти свыклась, и она мне не досаждает.
Думал, ты спишь, – говорит Джамалутдин, присаживаясь на кровать и пропуская через пальцы мои распущенные волосы.
– Ждала вас.
– Соскучилась?
Закрыв глаза, чтобы лучше чувствовать ласку, киваю.
– Ай, нехорошо
Открылась дверь, и в темную от вечерних сумерек спальню вошел Джамалутдин – в дорожной одежде, обросший щетиной и с осунувшимся от усталости лицом.
Я радостно улыбаюсь ему
После вечернего омовения и намаза я жду мужа в спальне. На мне рубашка из тонкой ткани с вырезом на груди и короткими рукавами. Рубашку дал мне Джамалутдин, велев надевать
безнаказанно совершаться надо мной. Но чего я никак не ожидаю, так это того, что он станет улыбаться.
– Сними фату
был случай: муж чуть не до смерти избил жену за то, что та, рожая очередную дочку, кричала всю ночь и не давала ему спать.
все сводится к одному обычаю. Мужчина – всё, женщина – никто. Это мы, девочки,
шу «Але, да?», потом молчание, потом удивленное: «Что вы! Нет, и мужа нет дома. Уехал, говорю
Джамалутдин говорит, что хочет провести в дом водопровод, чтобы было, как у тети Мазифат в ванной – открываешь кран, и вода течет сразу теплая, но я в такие чудеса не верю. Как может вода течь в любое время по твоему желанию