Нельзя всякий раз реагировать на новый процесс над геноцидом (как, например, в бывшей Югославии или в Руанде) с таким ужасом, словно подобное происходит впервые, — вместо того чтобы раз и навсегда осознать, что насилие, во-первых, имеет историю и повторяющиеся элементы, а во-вторых, происходит в сходных исторических ситуациях.
Есть чудовища, но их так мало, что едва ли можно считать их опасными. Те, в ком таится опасность, — нормальные люди
Именно в связи с крайним насилием, которое со стороны может казаться абсолютно бессмысленным, видно, что отдельные действующие лица постоянно — до, во время и после совершения своих действий — стараются придать им смысл. Процесс это не индивидуальный, а социальный, поскольку масштабы и понимание того, что́ есть действие осмысленное, а что — бессмысленное, формируются социально.