капрал Шноббс… наверное, тоже как-то устроил личную жизнь. Поговаривают, что у него имеется некое двадцатипятилетнее тело, только никто не знает, где он его прячет.
Капрал человек хороший. И всех остальных людей считает хорошими. Но я – нет. Я человек злой, опасный и довольно уставший.
В Гильдии Попрошаек Старикашка Рон был на хорошем счету. Он был бормотун, причем отличный. Бывало, он тащился за своими жертвами несколько кварталов, бормоча под нос нечто невразумительное, пока ему не давали денег – лишь бы отстал. Люди считали его сумасшедшим, хотя формально сумасшествие здесь было ни при чем. Просто Старикашка Рон поддерживал контакт с реальностью на космическом уровне, отчего с трудом сосредотачивался на малозначительных вещах: таких, как люди, стены или мыло (впрочем, если дело касалось очень маленьких предметов, например монет, то зрение его обострялось до невероятности).
– Как ты можешь им восхищаться? – спросила Ангва с недоумением.
– Он очень добрый человек.
– Он пьет только тогда, когда впадает в депрессию, – пояснил Моркоу.
– А почему он впадает в депрессию?
– Иногда потому, что не выпил ни капли.
Ангва вновь ощутила, что ирония Моркоу абсолютно не свойственна. Он отвечал за каждое произнесенное им слово. Если бы оружейник отказался сотрудничать наотрез, то Моркоу, скорее всего, оставил бы его в покое. Правда, между «скорее всего» и «определенно» имеется небольшая разница…
Как это ни удивительно, но Наемные Убийцы почти не обучались приемам рукопашного боя. Они слишком хорошо обращались с оружием, чтобы тратить время на ерунду. Благородные господа всегда вооружены. Только низшие классы машут кулаками.
Просто он искренне верит, что все люди на самом деле порядочные и могли бы поладить друг с другом, если бы сподобились приложить усилия. Это вера в нем так сильна, что горит как пламя, перерастающее самого Моркоу. У него есть мечта, способная изменить мир, и мы все стали частью этой мечты вне зависимости от нашей воли. Странно, но никому даже в голову не приходит его разочаровывать – ведь это все равно что пнуть самого большого щенка во вселенной. Да уж, вот где настоящее волшебство».
Конечно. Оно длится уже пятьсот лет, – сразу же ответил Колон. – Само существование Анк-Морпорка – это непоправимое и злостное нарушение порядка и законности.
Нельзя служить стражником в Анк-Морпорке и сохранять при этом здравый рассудок. Это физически невозможно – точно так же, как невозможно оставаться равнодушным. А проявить неравнодушие в Анк-Морпорке – это все равно что открыть банку тушенки посреди стаи пираний.