Я слышу такую глупую болтовню каждый божий день, а потом злюсь на самого себя за то, что меня это огорчает
Тем не менее такие люди, как мы с тобой, при всей чистоте своих намерений, в конце концов, так же несовершенны и часто совершают очень тяжкие ошибки, а кроме того, находятся под влиянием окружения и обстоятельств
Это умерло, но я думаю об этом как о живом
«Пусть свет твой сияет людям»
Я думаю, что чем больше человек любит, тем сильнее он хочет действовать: любовь, остающуюся только чувством, я никогда не назову подлинной любовью
Я пытаюсь писать этюды хлебов так (к сожалению, нарисовать не могу): одни лишь голубые и зеленые колосья – то еще совсем зеленые, длинные, как ленты, и розовеющие в лучах солнца, то уже слегка желтеющие и окаймленные пыльными бледно-розовыми цветами в тех случаях, когда стебель обвит снизу розовым вьюнком.
Красивая фраза Я. А. Тугендхольда о трагическом конце Ван Гога – «И индивидуалист убил себя потому, что хотел убить индивидуализм (курсив автора. — С. Д.)» – не верна 2по существу. Истинной причиной самоубийства было страдание души, обессиленной окружающим бездушием, и в этом смысле все обстоит прямо противоположным образом: индивидуализм убил Ван Гога.
«…Нет ничего более подлинно художественного, чем любить людей»,
«Птица в клетке отлично понимает весной, что происходит нечто такое, для чего она нужна; она отлично чувствует, что надо что-то делать, но не может этого сделать и не представляет себе, что же именно надо делать. Сначала ей ничего не удается вспомнить, затем у нее рождаются какие-то смутные представления, она говорит себе: «Другие вьют гнезда, зачинают птенцов и высиживают яйца», и вот уже она бьется головой о прутья клетки. Но клетка не поддается, а птица сходит с ума от боли…»
Но мне думается, ты не совсем ясно высказываешь то, что хочешь внушить: уверенность в ничтожности, бессмысленности и недолговечности желанных, прекрасных или красивых вещей, уверенность, которая в нас сидит и которую, во всяком случае, всегда можно обнаружить; и склонность наших шести чувств, несмотря на это, все же вечно поддаваться очарованию жизни вокруг нас, вещей вне нас, словно мы ничего не знаем и не чувствуем различия между объективным и субъективным. К счастью для нас, мы неизменно остаемся глупцами и неизменно надеемся.