Миколайчик стоял на своем: «Польское правительство не сдаст никаких польских территорий и не согласится присоединиться к люблинским полякам. Я не подпишу своей стране смертный приговор». Черчилль решил, что с него хватит. Он сказал Миколайчику, что ссоры между поляками «не нарушат мира в Европе». А потом добавил: «Из-за своего упрямства вы не понимаете, о чем идет речь. Мы расстанемся не по-хорошему. Мы расскажем миру, насколько вы неразумны. Вы развяжете новую войну, в которой погибнет 25 миллионов человек. Но вам все равно».