И 65 лет служения, верой и правдой, отечественной школе. И постоянная работа не только с учениками, но и с учителями Москвы и многих других городов и весей всей страны, письма учителей издалека, отклики на то, что я писал, — все это утверждало, что судьба школ, судьба учителей — это и мое личное, кровное дело. Что их радости — это и мои радости, а их боль — это и моя боль. Что от судьбы школы во многом зависит судьба нашей страны и нашего общества. Что пожинаем мы то, что сами посеяли. И что чертополох на школьной ниве может стать бедой нас всех.
Мой любимый фильм о школе «Доживем до понедельника». До понедельника мы дожили. Доживем и до воскресения.
Такова сила вещей
Но есть тут и самое страшное: «Экзамен — это не место, где надо распахнуть душу, — говорит Инна Кабыш своим ученикам. — Другое дело на уроке. Там все свободно. Потому что это вид искусства. Потому что он затрагивает душу. Это все специфика нашего предмета». Но если об учителе и об ученике судят по результатам экзамена, и о нашей работе, о качестве ее судят по экзамену, то весьма вероятно, что и на уроках учитель будет ориентироваться по экзамену.
На последней предэкзаменационной репетиции был предложен перевод текста Германа Гессе. Кстати, почему на экзамене по РУССКОМУ языку предлагается перевод с немецкого? А речь в нем идет о радости тихой, умиротворенной старости. Самый лучший текст для семнадцатилетних. Но вот в чем дело. Сдающие экзамен должны привести два примера из литературных произведений или один из литературы, другой из жизни. Найдут ли они пример умиротворенной и гармоничной старости вокруг себя, я не знаю. Но где взять литературный пример? Открываю «Энциклопедию литературных героев»: отец Горио, старый князь Болконский, Федор Павлович Карамазов, родители Базарова, Фирс, старик Хоттабыч, ну, старая графиня из «Пиковой дамы». Ничего не получается. Бедные школьники. Но ведь от этой лабуды может зависеть их поступление в институт и на бюджет.