И 65 лет служения, верой и правдой, отечественной школе. И постоянная работа не только с учениками, но и с учителями Москвы и многих других городов и весей всей страны, письма учителей издалека, отклики на то, что я писал, — все это утверждало, что судьба школ, судьба учителей — это и мое личное, кровное дело. Что их радости — это и мои радости, а их боль — это и моя боль. Что от судьбы школы во многом зависит судьба нашей страны и нашего общества. Что пожинаем мы то, что сами посеяли. И что чертополох на школьной ниве может стать бедой нас всех.
Мой любимый фильм о школе «Доживем до понедельника». До понедельника мы дожили. Доживем и до воскресения.
Такова сила вещей
Но есть тут и самое страшное: «Экзамен — это не место, где надо распахнуть душу, — говорит Инна Кабыш своим ученикам. — Другое дело на уроке. Там все свободно. Потому что это вид искусства. Потому что он затрагивает душу. Это все специфика нашего предмета». Но если об учителе и об ученике судят по результатам экзамена, и о нашей работе, о качестве ее судят по экзамену, то весьма вероятно, что и на уроках учитель будет ориентироваться по экзамену.
На последней предэкзаменационной репетиции был предложен перевод текста Германа Гессе. Кстати, почему на экзамене по РУССКОМУ языку предлагается перевод с немецкого? А речь в нем идет о радости тихой, умиротворенной старости. Самый лучший текст для семнадцатилетних. Но вот в чем дело. Сдающие экзамен должны привести два примера из литературных произведений или один из литературы, другой из жизни. Найдут ли они пример умиротворенной и гармоничной старости вокруг себя, я не знаю. Но где взять литературный пример? Открываю «Энциклопедию литературных героев»: отец Горио, старый князь Болконский, Федор Павлович Карамазов, родители Базарова, Фирс, старик Хоттабыч, ну, старая графиня из «Пиковой дамы». Ничего не получается. Бедные школьники. Но ведь от этой лабуды может зависеть их поступление в институт и на бюджет.
И ПЯТОЕ. Огромное количество заданий (нет, нет, не все) просто находятся за пределами культуры, разума, простого человеческого смысла. Хотя и то, о чем я уже рассказал, тоже находится за пределами смысла и человеческой культуры. И тем не менее.
по которым оценивается сочинительная часть экзамена по русскому языку, есть такой критерий: «соблюдение фактологической точности в фоновом материале». Очевидно, что здесь под фоновым материалом подразумевается тот текст, который предложен в экзаменационном материале. Но если использовать их этот самый термин, то фоновым материалом нужно называть текст, который написал писатель. А тогда придется снять с экзаменов ВСЕ экзаменационные тексты.
ЧЕТВЕРТОЕ. Перед тем, как приступить к сочинительной части, выпускники должны на материале текста, предложенного для осмысления, решить несколько грамматических, стилистических, лексических задач, никакого отношения к самому этому тексту не имеющих. Достоевский и Чехов, Шолохов и Бакланов как материал для упражнения в грамматике. И так во ВСЕХ вариантах.
На мой взгляд, сочинительная часть ЕГЭ по русскому языку заражена пятью пороками. Четыре из них проявляются во всех до одного вариантах. Один — во многих из них. Обо всем этом я писал множество раз. Подведу итоги.
ПЕРВОЕ. После предложенного на экзамене текста учеников спрашивают: «Напишите, согласны или не согласны Вы с точкой зрения автора прочитанного текста. Объясните почему. Свое мнение аргументируйте, опираясь в первую очередь на читательский опыт, а также на знания и жизненные наблюдения».
Но в первый же год вхождения ЕГЭ в школьную жизнь как единственно обязательного экзамена на сайте ФИПИ (Федерального института педагогических измерений), который и готовит все экзаменационные материалы, появилось методическое письмо, которое дезавуирует это самое экзаменационное задание, в котором ученика спрашивают, согласен или не согласен он с точкой зрения прочитанного текста. Судите сами: «Смысл аргументации ученика будет заключаться в том, чтобы В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ (!! Выделено и эмоционально прокомментировано мной. — Л. А.) показать актуальность, важность и жизненность, НРАВСТВЕННУЮ СОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ (!!), НЕЗЫБЛЕМОСТЬ (!!) доказываемой этической АКСИОМЫ (!!! Если я не ошибаюсь, аксиомы не доказываются)». В таком случае аргументация чаще выступает не как логическое обоснование, а как определенным образом сформулированное личностное отношение к выдвинутому утверждению. Очевидно, что и твое личное отношение должно соответствовать данной аксиоме. Какой образец казуистики и фарисейства!
И призыв этот услышан учителями, родителями, репетиторами и остается в силе и по сей день. Особенно усердствуют тут авторы многочисленных пособий по подготовке к экзамену. Вот, например, так: «Молодому человеку часто очень хочется спорить, отстаивать свою позицию, порой самую неожиданную. Однако давайте вспомним следующее: в подавляющем большинстве текстов утверждаются очевидные истины, которые вряд ли целесообразно оспаривать. Помните, что экзамен — это не место для неожиданных и смелых экспериментов». Поэтому и пишутся такие сочинения с выключенными мозгами.
ВТОРОЕ. Как мы уже говорили, сочинительную часть ЕГЭ по русскому языку проверяют эксперты. Перед ними работа ученика и «информация о тексте». Ученик должен написать, какая проблема поставлена в этом тексте, и какова позиция автора текста.
В шпаргалке, простите, информации о тексте, и сказано, какие проблемы поставлены здесь автором и какова его позиция. А если ученик думает не так, как написано в информации? Это его проблемы. Нужно помнить основной закон написания сочинений, который сформулировал один из учеников в бессмертном фильме «Доживем до понедельника»: закон двух У — угадать и угодить.
Я видел десять спектаклей по пьесе А. П. Чехова «Вишневый сад». Это были разные спектакли, различные Раневские и Лопахины. Раневская Аллы Демидовой и Лопахин Владимира Высоцкого в спектакле А. Эфроса Театра на Таганке ломали все привычные представления и потрясли меня своей неожиданной силой. И это нормально: ведь искусство много
Меня сейчас интересуют две проблемы. Может ли результат экзамена свидетельствовать о качестве подготовки ученика в школе. Сегодня слова РЕЗУЛЬТАТ и КАЧЕСТВО употребляются как синонимы. Так ли это?
Совершенно очевидно, что профессионально я могу судить только о литературе и русском языке, добавляя информированность об истории и обществознании. Но думаю, что эти предметы помогают понять и фундаментальные проблемы всего преподавания в школе. К тому же нужно учесть, что ЕГЭ по русскому языку — единственный экзамен, который сдают ВСЕ (математику тоже сдают все, но на разных уровнях) и который учитывается при поступлении во ВСЕХ вузах. Так что в моей епархии треть нужных для поступления в вуз баллов. К тому же в последние годы работой по подготовке к сочинительной части ЕГЭ по русскому языку и итоговому сочинению я занимался в пяти школах. Этот личный опыт имеет очень важное значение.
Идея ЕГЭ, на мой взгляд, плодотворна. Но она не может быть целью, ведь ЕГЭ — это система контроля, поверки знаний. Ведь не может быть целью врача, больницы, медицины в целом быть тонометр, УЗИ, рентген, даже компьютерная томография. Целью ЕГЭ не может быть по определению. Хотя часто ей и становится. И второе. Мы должны о ЕГЭ судить не по его идее, а по тому, как эта идея реализуется сегодня.
Вскоре после моего прихода, в институте готовились к большой проверке преподавания литературы и русского языка. Темы для сочинений в трех старших классах уже были составлены. Сочинения должны были пройти во всех 30 районах города. Я предложил во всех классах добавить еще одну тему: «Какое произведение современной советской или иностранной литературы мне больше всего понравилось и почему».
Любая инициатива бывает наказуемой. В феврале 1964 года мне привезли 1139 сочинений, которые я и проверял. Написав развернутую справку, я второй экземпляр передал в журнал «Литература в школе», где вскоре и появилась моя статья «Современная литература глазами старшеклассников». Я не знал, что статья эта будет переведена на английский язык и напечатана в журнале «Советский Союз», распространявшемся за рубежом. Но через несколько лет мне из США передали большую книгу «Что читают дети мира» и карточки на эту книгу для библиотеки Конгресса. Советский Союз был представлен в этой коллективной монографии моей статьей.
Так с самого начала я понял главное: основа основ — это не цифры (хотя и они, конечно), а прежде всего анализ получаемых нами сочинений и ответов, личностный взгляд учеников на прочитанное и изученное в школе. Этим мы и руководствовались в своей аналитической работе и своей учительской практике. Так, к примеру, мы не предлагали выпускникам сочинение на традиционную тему «Разоблачение в пьесе „На дне“ Максима Горького утешительной лжи и проповеди терпения», в которой уже дан ответ и нет никакого вопроса, а посему сочинение по пьесе уже не требовало никаких умственных усилий. А распечатали для каждого два высказывания современных актеров, которые играли Луку по-другому. Для одного из них Лука «единственный в пьесе деятельный герой, единственный, кто занят не собой, а другими». Для другого у Луки «органическая потребность делать добро, он любит человека, страдает, видя его задавленным социальной несправедливостью, и стремится ему помочь, чем только можно». И спросили: «Согласны ли вы с такой трактовкой образа Луки?» Я тогда проверил 826 сочинений.
В 1969 году в школу вернулись роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание», поэзия А. А. Блока и С. А. Есенина.
Мы готовили московских учителей к этим новым для них темам. Ведь и я сам, окончивший школу в 1948 году, ни Достоевского, ни Блока, ни Есенина не знал. Правда, потом в довоенном советском учебнике прочел большие главы о поэзии Блока и Есенина.