Раздражения привыкшему мыслить эмпирически библиотекарю добавлял еще и тот факт, что эти труды невозможно было категоризировать — книги то были или рукописи. Их кипами выбрасывали на помойку вплоть до 1980-х годов.
Одна книга на протяжении Викторианской и Эдвардианской эпох будоражила воображение рабочего люда больше, чем любая другая. По популярности и степени воздействия на умы американская писательница Гарриет Бичер-Стоу может по праву считаться предшественницей Харпер Ли. Аболиционистский роман Стоу «Хижина дяди Тома» оказал поистине огромное влияние на общественность, что трудно представить в нынешний век книжных премий. Один шахтер из Северного Уэльса отмечал: «[Этот роман] нам все нутро перевернул. Мы чувствовали каждый удар хлыста. Он резал по живому, раня в самое сердце, в самую душу». Смотритель угольной шахты из Форест-оф-Дин писал в своем дневнике, что роман поразил его, «оставив неизгладимое впечатление»
Тот же принцип лежит в основе американской детской сказки «Паровозик, который смог» (The Little Red Engine That Could) [13], экземпляр которой несколько лет назад был выставлен на торги в Нью-Йорке, сильно потрепанный, с каракулями и пометками карандашом, словно сделанными детской рукой. Когда-то эта книга принадлежала Мэрилин Монро.
Мы инстинктивно осознаем, что наше бытие бесконечно и зависимо от случайностей, и поэтому так любим блуждать по книжным магазинам и библиотекам, надеясь найти книгу, способную отпереть замки, за которыми скрывается разнообразие наших потаенных «я».
Некогда на Александра Македонского смотрели в изумлении и замешательстве, когда он читал про себя, ведь до изобретения печатных станков люди гораздо чаще читали друг другу, нежели оставшись наедине с собой.
Однако заметки на полях оставались, без преувеличения, вне поля зрения академических библиотекарей, особенно в Викторианскую эпоху, когда такие записи срезали и выбрасывали при замене переплета, а порой даже выбеливали (именно эта участь постигла маргиналии Мильтона).
Книжные стеллажи — отражение нашего неизведанного «я».
Вопросы покупателей порой сражают своей непредсказуемостью: «Где у вас техническая литература по ювелирному делу?», «Где здесь можно посидеть и поесть рыбы с жареной картошкой?». «Мне нужна книга, доказывающая существование Бога» — этот запрос стал настоящим испытанием, однако мы с покупателем сошлись на труде Фомы Кемпийского «О подражании Христу» — если это и нельзя назвать прямым доказательством существования Бога, то уж точно можно привести в качестве примера чертовски удачного маркетингового хода. А в магазине Waterstones в Танбридж-Уэллсе хорошо одетый мужчина заинтересовался книгами о дьяволе. После культурной беседы о тех книгах, что были в наличии, мужчина признался, что, по его мнению, авторы недостаточно осведомлены в данном вопросе.
— Недостаточно осведомлены? — переспросил Майк, управляющий магазином.
— Да, видите ли, дьявол — это я. (Я никогда не спрашивал у Майка, успел ли он посмотреть на ноги того посетителя — традиционно считается, что именно эту часть тела дьявол, принимающий любое обличье, изменить не может.)
У меня в магазине в Кентербери был похожий случай: посетитель, найдя отдел «Разум, тело, дух», протянул руку к полкам и произнес:
— Да, он здесь.
Я. О, отлично, я рад, что вы нашли то, что искали.
Посетитель. Да, вот он — портал в другое измерение, прямо здесь в стене, мне говорили, что он находится здесь.
В магазин-издательство City Lights в Сан-Франциско пришло письмо от покупательницы, в котором она признавалась, что, следуя воле отца, развеяла его прах по всему магазину, за самыми любимыми его книгами. А я использовал прах отца Лесли Маккей — он лежал в симпатичной тяжелой коробке, — чтобы подпирать книги по искусству в витрине магазина Slaney and McKay. Лесли была поражена, увидев это, однако признала, что и сама была озадачена, не зная, какое важное применение могла бы для него найти. За многие годы работы в книжном магазине я видел немало сердечных приступов. Одна посетительница, придя в сознание после инфаркта в разделе «Классика», взяла меня за руку, пока сотрудники скорой помощи везли ее на каталке к машине, и сказала: «Мне действительно очень нравится здесь… отличное место, чтобы уйти». Что же касается любви, книжные магазины — отличное место для перспективных встреч, а в книжном магазине Strand в Нью-Йорке так часто просят провести свадебную церемонию, что это стало устоявшейся практикой.
Когда настоятель расплачивался, он заметил, что книжный магазин, как и храм, — это то место, куда человек может прийти за утешением и не бояться излишних расспросов, где он может найти это утешение или просто побродить в тишине, общаясь с высшими силами.